Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

Дворецкий уговорил Лилю не крушить пока стену. Он не верил, что там есть что-либо, заслуживающее внимания. Он хотел жить в спокойной обстановке, в чистом доме.

— Пока надо разобрать бумаги, — сказал он. — Вон их тут сколько! Может, найдёшь что-нибудь значимое о своих родителях.

Лиля согласилась. Дворецкий, ещё не веря, что на этот раз так легко убедил её, поспешно ретировался, пожелав ей спокойной ночи. А Лиля села перед грудой бумаг, которые были изъяты из письменного стола. Надо разобрать их. Если есть ненужные — выбросить. Но ведь по этим документам, пусть даже ненужным, она может восстановить моменты жизни Мещеряковых. Счета, переписка — это по капле восстановит их жизнь. «А нужно ли это мне?» — подумала она. И швырнув бумаги, которые веером разлетелись по кабинету, она решительно встала и, заперев двери, отправилась в свою спальню. Там, глядя, на уличный фонарь, светящий в её окно, она думала: «Иногда мне кажется, что я сама не знаю, чего хочу. Нужны ли мне письма и бумаги Мещеряковых? Ведь они провинциальные мещане, что я могу найти полезного для себя в их бумагах? Стоит ли тратить время на копание в их документах? Ведь ничего интересного я там не найду. Мне надо искать следы своих настоящих родителей, Королевичей, чтобы найти свидетельства о смерти и получить их наследство в банках Европы».

Уже укладываясь спать, Лиля терзала себя: «Что я делаю? Правильно ли я поступаю? На верном ли я пути? Может, я зря теряю время в Херсоне? Зачем я сюда приехала? Нужны ли мне Мещеряковы?»

Проснувшись утром, она, отринув вчерашние терзания и сомнения, уверенно сказала себе: «Всё идёт по намеченному плану. Я ни на шаг не отступлю. И никакие мои внутренние кризисы меня не сломают!»

Лиля была записана на приём к губернатору. Она собиралась к нему в резиденцию на Пестелевском бульваре, но прежде она хотела побывать в Екатерининском соборе, что находился там же, на Пестелевском бульваре, недалеко от губернаторской резиденции. Этот собор был выстроен архитектором Старовым ещё во время строительства Херсона, которым руководил сам генерал-цехмейстер Иван Абрамович Ганнибал (а губернатором в то время был Светлейший Князь Потёмкин). Тогда это была церковь при Херсонской крепости. Потом Екатерина II решила проехаться по южным землям, посмотреть, как её друг Потёмкин обустраивает эти земли. Она ехала в конном экипаже, в каждом населённом пункте была не более одного-двух дней. А в Херсоне Императрица задержалась на целых пять дней! И нигде не осталось никаких свидетельств, чем занималась Екатерина в Херсоне и где жила. Злые языки поговаривали, будто Императрица тайно венчалась с Потёмкиным в Екатерининском соборе. Так это было или нет — проверить было невозможно, документальных подтверждений этому не было, а значит, данный факт серьёзные люди во внимание не принимали. Но херсонцы верили в легенду, ни в коей мере не ставя её под сомнение и отрицая даже слово «легенда». Ведь не зря здесь, в соборе, был похоронен Светлейший Князь Таврический Григорий Александрович Потёмкин — очевидно, он, умирая далеко отсюда, в Бессарабии, завещал погрести его там, где свершилось главное событие его жизни — венчание с любимой женщиной, Российской Императрицей. Херсонцы любили свою историю, уважали тех, кто вписал своё имя в историю их города, и запечатлели их в названиях улиц. Так, на карте была Ганнибаловская улица — в честь первостроителя города Ивана Ганнибала, Суворовская — в честь знаменитого полководца Александра Сувоврова, несколько лет жившего в Херсоне (потом улицу, на которой он жил и назовут его именем) и гнавшего врагов от границ Родины. Эрделевская и Пестелевский бульвар — в честь херсонских губернаторов Пестеля и Эрдели, Витовская — в честь коменданта Херсонской крепости Иосифа де Витта. Но главным любимцем жителей Херсона был Светлейший Князь Потёмкин-Таврический. Его именем были названы улица и бульвар, в центре которого стоял великолепный памятник[4] Светлейшему Князю работы великого скульптора Ивана Мартоса (того самого, который создал памятник Минину и Пожарскому, стоящий на Красной площади в Москве, а также памятник Дюку в Одессе).

Проехав по булыжной мостовой, Лиля ступила на тротуар из туфа. Туф — это вулканическая лава с Везувия. Его привозили на кораблях из Италии. Туда наши корабли шли, гружённые лесом, мёдом, овечьей шерстью, зерном, пушниной и многим другим, а назад шли порожними. Чтоб не перевернуться в море, корабли везли туф в качестве балласта. В Херсоне туфу нашли хорошее применение: им выкладывали тротуары. Это была радость для дамских каблучков, уставших от вымощенных булыжником дорог.

Возле церкви было несколько захоронений. Здесь были похоронены военачальники, участники русско-турецких войн, отстоявшие родную землю, но сложившие голову свою. Лиля подошла к одной из могил. Здесь был предан земле строитель города инженер-полковник Корсаков. На памятнике было высечено:

Здесь друг Отечества,

Почтенный муж Корсаков

К жалению сынов России погребён,

Он строил город сей и защищал Очаков,

Где бодрый дух его от тела отлучён.

Лиля вошла в храм, над которым большими буквами значилось: «Спасителю рода человеческого Екатерина II посвящает».

Она купила свечку, поставила её Божьей Матери Скоропослушнице, шёпотом, чтоб никто не слышал, помолилась, попросила помощи, защиты и содействия. Потом подошла к креслу, в котором когда-то сиживала здесь сама Императрица Российской Империи Екатерина II. Кресло было похоже на трон, всё в золоте, бархате и драгоценных каменьях. Теперь оно было, словно музейный экспонат, перетянуто ленточкой, садиться в него было нельзя.

Затем Лиля почтила память фельдмаршала, Светлейшего Князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического у его надгробной плиты в центре храма. Величайший был человек! Основал десятки городов на юге Российской Империи, вдохнул жизнь в Северное Причерноморье, стал родоначальником Черноморского Флота России — первые его корабли строились на судоверфи Херсона. Первенцем Черноморского флота России стал 66-пушечный корабль «Слава Екатерины». Фельдмаршала однажды спросили: «Отчего, князь, нет ни одного памятника, достойного Вашей Светлости?» На это Григорий Александрович ответил: «Пусть лучше не будет памятника, чем будут спрашивать, за какие такие заслуги Потёмкину памятник поставили?» Памятник Потёмкину появился лишь спустя годы после его смерти — в 1835 году.

Здесь всё дышало историей: в этом храме бывали отец и сын Кутузовы, Фёдор Ушаков, дед Льва Толстого, Денис Давыдов, а Александр Васильевич Суворов даже пел здесь в церковном хоре — всё это Лиля знала с детства.

Выйдя из собора (который ещё назывался Спасским, это являлось его вторым наименованием), Лиля подошла к колодцу. Это было фортификационное сооружение, в просторечии называемое колодцем, строительство которого было начато инженером-фортификатором Н. Корсаковым (по